Краеведение. Рефераты. Туризм

Присваивающая экономика юга Русской равнины была высокотоварной — промысловой, в отличие от собирательства, рыбной ловли и охоты в Западной Европе. Промысловая экономика способствовала формированию международных торговых связей уже в каменном веке и препятствовала рабству. Рабовладение как способ производства не могло быть эффективным. Природа без проблем могла прокормить и одинокого человека, а принуждение к труду и контроль требовали слишком много сил.
Для сбора дани (налогов за защиту территории) с появлением всадников достаточно было посылать их один раз в один-два-три года. Всадники, а точнее кавалерийские лошади нуждаются в значительном количестве зерна. Зерно может храниться десятилетиями, если технология и организации на хорошем уровне. Это и стало основой арийской цивилизации. Во всяком случае в Европе. В Азии арийцы столкнулись уже с развитыми рабовладельческими цивилизациями дравидов и семитов и просто заняли в них свои небольшие кастовые ниши.
Днепро-донецкая культура
— названа по месту первых открытий в Поднепровье и на Северном Донце, распространена также в украинском и белорусском Полесье в неолите (генетическая основа — местный мезолит).
Жилища наземные, выявлены остатки кострищ. Хозяйство — рыболовство, охота, собирательство, разведение домашних животных (бык, свинья), земледелие (отпечатки зёрен ячменя на керамике). К раннему периоду относятся остродонные горшки с растительной примесью в тесте, орнамент — отпечатки гребенчатого штампа, прочерченные прямые линии. Кремнёвые орудия — микролиты, топоры.

Средний период — расцвет культуры. Горшок приобретает профилированную форму — перегиб в верхней или средней части сосуда, выделяется венчик, появляется плоское дно; в тесте примесь песка; накольчатый орнамент покрывает всю поверхность сосуда (иногда и дно). Бытуют кремнёвые топоры, ножи, наконечники стрел и копий, сланцевые тесла, топоры, «челноки». Появляются большие могильники (Дереивский — 161 погребение, Никольский — 83), не имеющие внешних признаков. Захоронения — коллективные (от 2 до 13 в одной могильной яме). Погребённые лежали в вытянутом положении на спине, засыпанные красной охрой, погребальный инвентарь составляют пронизки из камня, кости и раковин, пластины из клыков кабана, подвески из зубов оленя; в Никольском могильнике — медные изделия: кольцо, пронизки, золотая пластинчатая подвеска, топоры, ножи, наконечники копий, булавы; керамика в могильниках отсутствует. На ср.этапе происходит расселение носителей культуры на север, запад и восток. * * * * * *
В дальнейшем носители Донецко-днепровской культуры в Надпорожье, Приазовье и на Северском Донце были вытеснены, а частично и ассимилированы племенами среднестоговской культуры и вместе с ними могли стать одним из компонентов сложения древнеямной культуры; в северных районах культура испытывала сильное влияние племён ямочно-гребенчатой керамики, а Поднепровье и Волынь начали заселять трипольские племена. Высказана гипотеза, что Днепро-Донецкая культура стала одним из компонентов тшинецкой культуры эпохи бронзы, предполагается также, что носители Днепро-донецкой культуры сыграли определённую роль в сложении балто-славянской языковой общности.

Хронологические рамки — к.V-с.III тыс.до н.э.
Источник: раздел «Восточные славяне в древности» на сайте «История отечества» Станислава Максимова

ПРОБЛЕМА НАЛИЧИЯ МОНГОЛОИДНОГО КОМПОНЕНТА В СОСТАВЕ ДРЕВНЕГО НАСЕЛЕНИЯ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ цитаты:

Одни исследователи (В.П.Алексеев, Г.Ф.Дебец, М.Г.Левин, К.Ю.Марк, Н.Н.Чебоксаров) продолжали оставаться сторонниками метисного происхождения уральской расы и наличия монголоидности у населения Восточной Европы, другие, напротив, тенденцию к уплощенности лица в сочетании с пониженным переносьем и умеренно выступающим носом понимали как древнее морфологическое образование, сформировавшееся без примеси монголоидного компонента (В.В.Бунак, И.И.Гохман, В.П.Якимов).
В.В.Бунак генезис уплощенности лица и сопутствующих ей признаков у населения Восточной Европы увязывал со спецификой формирования уральской расы, которую он понимал как самостоятельную северную евразийскую формацию, возникшую на основе местных верхнепалеолитических популяций в условиях холодного влажного климата лесной зоны

…. Наиболее серьезным сторонником концепции В.В.Бунака был В.П.Якимов, который с позиций отсутствия монголоидного компонента в Восточной Европе осуществил анализ палеоантропологической серии (датируемой в то время неолитом) из Оленеостровского могильника, где получила дальнейшее развитие идея В.В.Бунака о палеоевропеоидной основе «монголоидности» в Восточной Европе

… По мнению В.В.Бунака, «оленеостровского антропологического типа не существует, а имеется неконсолидированная смесь разнородных вариантов, причина скопления которых на Оленьем острове пока неясна»

…. Идея о палеоевропеоидной основе «монголоидности» в Восточной Европе получила дальнейшее развитие в работах И.И.Гохмана, но уже на материалах неолитического днепро-донецкого населения. В анализе этих материалов, по сравнению с анализом оленеостровской серии черепов, И.И.Гохман сделал определенный шаг вперед. В результате внутригруппового анализа, показавшего неоднородный антропологический состав днепро-донецких племен (Васильевка II), выявлены конкретные составляющие их расовые компоненты — резкодолихокранный европеоидный и мезобрахикранный с уплощенным и очень широким лицом. По мнению И.И.Гохмана, плосколицесть мезобрахикранного варианта «легко объясняется наследием древних черт», присущих некоторым европейским верхнепалеолитическим вариантам

…. уже на рубеже VII — VI тысячелетий в лесной зоне Восточной Европы проживали европеоидные и монголоидные популяции, погребавшие своих близких в Оленеостровском могильнике. Пришлые монголоидные популяции в Восточной Европе существуют и в неолите.

СЛОБОЖАНЩИНА — ПРАРОДИНА ИНДОЕВРОПЕЙЦЕВ

(Ранний и средний этапы днепро-донецкой культуры в интегральном лингво-археологическом аспекте) [//Интеграция археологических и этнографических исследований. — Одесса — Омск, 2007, С. 146 — 151.]
В современном языкознании имеется несколько фундаментальных гипотез индоевропейского развития. Весомое место среди них занимает восточноевропейская концепция.
Ещё в 3-й четв. XX столетия её археологически попытались сформулировать литовско-американская исследовательница М. Гимбутас [Gimbutas M., 1970. — Р. 185 — 189] и русский ученый А. Я. Брюсов [Брюсов А. Я., 1965. — С. 50]. К аналогичным выводам всё более склоняется современный английский исследователь Дж. Мэллори [Mallory J., 1989 — C. 8 — 59]. Лингвистические же разведки восточноевропейской прародины индоевропейцев гораздо ранее осуществила группа языковедов т. н. «австрийской школы» (О. Шрадер, П. Кречмер, А. Неринг и др.) [Шрадер О., 1913. — C. 15 — 42].

цитаты:

Неолитическая археология 1-й пол. 20 в. почти не шла глубже трипольской и ямной культур, хотя последняя (праиндогерманский «курганный» фаворит тогдашней М. Гимбутас) и была «предковой» для части индоевропейцев, но далеко не для всех. «Доямный» материал был мало обследован, однако уже в те годы А. Я. Брюсов высказал предположение, что один из них (т. н. «донецкая к-ра») может быть древнейшим индогерманским [Брюсов А. Я., 1961. — C. 32 — 35]. Объективно это подтверждают исследования 50 — 70-х годов прошедшего столетия украинских ученых В. Н. Даниленко [Даниленко В. Н., 1969. — С. 30 — 37, 238], Д. Я. Телегина [Телегін Д. Я., 1968. — C. 29 — 36] и других археологов. В значительной степени удалось состыковать данные различных наук одному из современных авторов Ю. В. Павленко [Павленко Ю. В., 1994. — С. 1 — 312]. Его индоевропейская гипотеза вполне обоснованно и доказательно выводит «прародину» на юг Восточной Европы [Павленко Ю. В., 1994. — С. 80 — 60], а одним из двух (как считает автор, у нас таковых — минимум 4 !) наидревнейших подразделений носителей крупнейшей на планете языковой семьи у него являются племена среднестоговской к-ры [Павленко Ю. В., 1994. — С. 60 — 72].

Cерьёзным изъяном большинства сравнительно-языковедческих (в сочетании, естественно, и с данными других наук !) разработок является их почти исключительно «прямая хронология». Чтобы проаргументировать культурно-историческую и, соответственно, лингвистическую преемственность, авторам полезно было бы повести процесс исследования (а, соответственно, и хронологический отсчет) от «живых» современных (или, по крайней мере, известных историко-эпиграфическим документам) народов. «Углубившись» же в «предковые» к ним этносы, можно переходить и к реконструируемым общностям [Абакумов О. В., 2002. — С. 7 — 12 ; Абакумов О. В., 1992. — C. 19 — 25].

Почти все попытки различных исследователей провести лингво-археологическую аналогию на базе невосточноевропейских гипотез происхождения индогерманцев потерпели неудачу. В лучшем случае (как в «боснийской версии» В. А. Сафронова [Сафронов В. А., 1989. — C. 8 — 93]) удавалось отобразить отдельные индогерманские ветви. Желание же «увязать» в единую систему всю языковую семью, в последнем случае, приводит автора к археологическим несуразицам, желанию состыковать преемственностью совершенно различные культуры [Сафронов В. А., 1989. — C. 190 — 205, 214 — 215, 351].

Малоазийская концепция [Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В., 1982. — С. 393 — 958] (при всех своих археологических [Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В., 1982. — С. 859 — 958] анахронизмах и бессистемностях) базируется, гл. о., на архаичной хетто-лувийской гидронимии и достаточно новаторских реконструкциях древних индоевропейских названий, которые будто бы характерны конкретной анатолийской географической зоне [Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В., 1982. — С. 457 — 686].

…Как видим, все индоевропейские «стволы» : «сатемовцы», «кентумовцы», хетто-лувийцы, иллиро-пеласги, представители других ранних гребенчато-накольчатых археологических групп (языки которых так и остались эпиграфически незафиксированными) ретроспективно восходят к одному «эпицентру». Это ранняя днепро-донецкая культура последней четверти V тыс. до н. э. [карта-схема]. Соответствующее данной археологической общности этно-племенное единство и есть нерасчленённые (тогда ещё) индогерманцы [Березанська С. С., 1987. — С. 22 — 34]. К такому выводу в 80-е гг. ушедшего столетия пришла и украинский археолог С. С. Березанская. Некоторые исследователи реконструируют самоназвание древних индоевропейцев — виры [Чайлд Г., 1952. — С. 241]. Неолитическое население днепро-донецкой культуры уже занималось примитивными скотоводством и ремеслом, а также зачаточным земледелием [Телегін Д. Я., 1968. — C. 115 — 118]. Это даёт основания увязать с данными укладами все языковые реконструкции хозяйственного и культурного облика древних индогерманцев [Долгопольский А. Б., 1966. — С. 27 — 28].

Днепро-донецкая культура Харьковщины и Луганщины на рубеже V-IV тыс. до н. э. распространилась на большую часть территории Украины, юг Белоруссии. Уже в 1-й пол. IV тыс. до н. э. сформировались «дочерние» образования : «Средний Стог», две «дунайские миграции», возможно и др. Индоевропейцы начали лингвистически дифференцироваться, ассимилировать другие племена, отдельные их группы сами поглощаются (как фатьяновцы) более удачливыми соседями. Периоды расширения сменяются отступлениями (например под натиском трипольцев в кон. IV тыс. до н. э. [Павленко Ю. В., 1994. — С. 30 — 31, 83 — 161]), частичным упадком и наоборот.

http://slavica.abakumov.kiev.ua/katalogmain/katalogmain-5/slobozansina—prarodina-indoevropejcev

Игорь Рассоха. Украинская прародина индоевропейцев

5. Археологические данные о прародине индоевропейцев

5.4. Гибридный характер среднестоговской культурной общности

«В 1934 году Э. Форрер [235] высказал мнение, что индоевропейский язык образовался в результате скрещивания двух неродственных языков. …Н. С. Трубецкой, Х. К. Уленбек и Б. В. Горнунг [236] предполагают, что скрещивание, о котором идет речь, происходило между языком уральско-алтайского типа и языком типа кавказско-семитского. Эта концепция основывается на том, что в системе праиндоевропейского языка имеют место противоречивые явления, которые с наибольшей вероятностью можно объяснить происхождением от различных языковых систем. Противоречие усматривают прежде всего в том, что, согласно “ларингальной” теории, в праиндоевропейском был один только гласный звук е, который не выполнял фонемной функции, а система фонем состояла только из согласных и сонантов, но вместе с тем в нем сложилась триада гласных е, о, а.

Кроме того, указывают на наличие элементов фузии и агглютинации в строе индоевропейского языка, на существование в нем, с одной стороны, регулярного тематического склонения с постоянной основой, а с другой – гетероклитического склонения, в котором номинатив и аккузатив имеют одну основу, а остальные падежи – другую, а также нетематического склонения, в котором передвигается ударение и чередуются огласовки, и различных супплективных образований. Б. В. Горнунг указывает также на сочетание в синтаксическом строе праиндоевропейского черт эргативной и поссесивной структур и др.» [237, с. 26-27].

С. А. Старостин считал, что «праиндоевропейская языковая общность наложилась на некоторый диалект прасевернокавказского языка», причем «мы можем датировать контакты между праиндоевропейским и прасевернокавказским языками началом V тысячелетия до н. э., т. е. эпохой развитого неолита» [268, с. 154]. Эти контакты имели вид ассимиляции индоевропейцами некоего местного севернокавказского языкового субстата. От этого предшествующего населения индоевропейцы позаимствовали большое количество слов (лексем), связанных с животноводством и земледелием, названиями предметов обихода, продуктов питания, с торгово-обменными операциями, а также и некоторые названия диких растений и животных [268, с. 152-153].

Выше уже говорилось, что и в антропологическом отношении носители среднестоговской культуры представляли собой смешение двух расовых типов: неолитического населения Юга Украины со значительной долей южных европеоидов  средиземноморского расового типа и поздних кроманьонцев «нордического» расового типа. В неолите представителями этого кроманьонского типа на Востоке Украины были носители днепро-донецкой культуры. «В мезолите и неолите Европы наиболее близкие аналогии кроманьонскому типу населения днепро-донецкой культуры следует искать среди носителей культур более северных лесных и лесостепных территорий. По ряду таксономических признаков к ним ближе всего стоят люди культуры Эртебелле. …Центральная Европа была в это время населена в основном людьми средиземноморского вида с грацильными чертами лица» [230, с. 188]. Отмечается в связи с этим явное различие между физическим типом носителей трипольской и днепро-донецкой культур как соответственно представителей средиземноморского и очень массивного позднекроманьонского типов, а также предполагается близость к трипольцам носителей буго-днестровской и сурской культур [261, с. 49-51, 24].

На эту же тему – скрещивания двух неродственных культур – есть что сказать и археологам. С одной стороны, истоки среднестоговской культуры Д. Я. Телегин видел в сурской (сурско-днепровской) культуре эпохи неолита: «Эти культуры сближает некоторая общность в формах посуды и технологии ее изготовления – остродонность горшков, орнаментация их преимущественно в верхней трети прочерченным гребенчатым или ямочным орнаментом, наличие толченых раковин в глиняном тесте и т. д. Как для сурской, так и для среднестоговской культур характерны высокое развитие  костяной индустрии, общность приемов обработки рога и одинаковые типы орудий труда из этого материала – мотыги, рыболовные крючки, тесла и пр.

Но в Надпорожье – основном районе распространения сурской культуры – между периодом ее существования и появлением первых памятников среднестоговской культуры заметен определенный хронологический разрыв, который характеризуется безраздельным господством здесь памятников среднего этапа днепро-донецкой культуры» [2, с. 144].

Носители этой днепро-донецкой культуры были культурно и антропологически связаны с племенами Прибалтики, а еще далее вглубь времен – с верхнепалеолитическими обитателями приледниковой зоны Европы. Они изготавливали керамику с примесью песка и растительных остатков, хоронили покойников вытянутыми на спине и посыпали их красной охрой.

…

В книге Б. А. Шрамко о Бельском городище скифской эпохи (городе Гелоне) приводится интереснейшее изображение найденного там бронзового перстня [Рис. 13]. «На нем изображены два сидящих друг против друга бородатых человека, которые держат какой-то предмет, видимо, сосуд. …Очевидно, это сцена скрепления какой-то клятвы или договора распространенным в Скифии ритуалом питья из одной чаши. Это хорошо увязывается с ранним этапом истории Гелона, возникшего на основе договора между двумя племенами: будинами и гелонами. Два сидящих человека – вожди или олицетворения этих племен, а само изображение символизирует заключение племенного союза» [250, с. 161].

…

Но вряд ли на перстне были изображены вожди или «олицетворения племен» именно будинов и гелонов. Ведь совершенно очевидно, что изображенные бородатые мужчины – голые. А вожди или олицетворения конкретных племен скорее всего были бы одеты в соответствующую племенную одежду. Нам представляется допустимой гипотеза, что на этом полустертом перстне изображен первый договор между двумя племенами индоевропейских богов.

Любопытно, что родственные связи северян «днепро-донецких» часто усматривают на Юге, а южан «сурских» – на Севере Европы, в той же Прибалтике. Так, «элементы и мотивы орнамента среднестоговской керамики находят аналогии на посуде северных культур гребенчато-накольчатой и ямочно-гребенчатой керамики» [2, с. 146]. Но при этом «бесспорным можно считать лишь тот факт, что подоснова накольчатого (днепро-донецкого. – И. Р.) неолита, судя по микролитично-пластинчатому характеру следов каменного производства, имеет южное происхождение» [246, с. 55]. С другой же стороны: «В Прибалтике примесь толченой раковины начала использоваться также достаточно рано. Она является основной в (неолитической) керамике Эртебелле, Нарвы, Приладожской стоянки. Эта же примесь отмечается в комплексах кампинийской культуры Франции» [230, с. 164-165]. При этом корни, по крайней мере, сурской и буго-днесторовской культуры видят еще в местном мезолите – культуре Кукрек [310, с. 212; 321, с. 115].

Далее перед нами простирается зыбучая завеса тумана, в котором смутно колышатся огоньки пока безответных вопросов. Например: какой из языков дал в индоевропейский больший процент основной лексики? Какой из двух «прото-индоевропейских» языков был ностратическим? На каком из них разговаривали «сурские», а на каком – «днепро-донецкие»? Можно ли вообще разделить эти два лексических пласта? Можно ли считать один из двух «субстратом» для второго? Были ли «буго-днестровцы» еще отдельным третьим элементом? Очевидно, что это все – уже «вторая производная». Путь к ответу хотя бы на часть этих вопросов лежит в русле поисков «ностратической прародины». И не исключено, что эта прародина может отыскаться не на Ближнем Востоке, а например, в палеолитической Европе.

Во всяком случае, заслуживает внимания мнение В. Н. Станко о происхождении культуры Кукрек из позднепалеолитической анетовской культуры в среднем течении реки Южный Буг. А эту культуру, в свою очередь, создали племенами ориньякской культуры, мигрировавшие сюда из Польши в разгар вюрмского (валдайского) оледенения 22-17 тыс. лет назад [321, с. 113-115, 90].