У всех на слуху и на виду трагическая гибель семьи злосчастного российского монарха Николая II. А между тем императорская фамилия Романовых по-прежнему многочисленна. Большинство ныне живущих Романовых являются потомками Великого князя Александра Михайловича. Александр Михайлович Романов - создатель российской авиацииОсобую роль в чудесном спасении Романовых в 1920 году из Ливадии сыграла огромная популярность Александра Михайловича Романова среди моряков Черноморского флота и первых летчиков Российского военно-воздушного флота, подготовленных в Севастополе и Каче. Детская дружба Сандро (так называли Александра Михайловича, чтобы отличать от многочисленных тезок среди императорской фамилии) с будущим императором Николаем II также началась в Крыму, со случайной встречи на Царской тропе между Ливадией и Гаспрой. Но взрослая жизнь Николая была полна ошибок и проблем (и лишь немногих приятных и тихих месяцев в Крыму). А Сандро прожил удивительную полную приключений и достижений жизнь моряка, мистика, романтика, воспитателя, государственного деятеля. И среди прочих его заслуг самая важная, но мало кому известная — создание русской военной авиации и, в частности, Качинского училища летчиков под Севастополем.

Я надеюсь, что небольшой обзор материалов о Великом князе Александре Михайловиче вызовет интерес к более глубокому знакомству с литературой о нем и его собственным мемуарам.

Краткая биографическая справка

Капитан второго ранга Александр Михайлович РомановАлександр Михайлович Романов, известный как Сандро, (родился 1 апреля 1866, Тифлис. Умер — 26 февраля 1933, Рокбрюн, департамент Приморские Альпы, Франция), великий князь, Его Императорское Высочество, четвёртый сын великого князя Михаила Николаевича и Ольги Фёдоровны, внук Николая I.

Получил домашнее образование, друг детства императора Николая II.

В 1885 году окончил Морское училище в звании мичмана, зачислен в гвардейский экипаж, и проходил службу на флоте. В 1886 совершил кругосветное плавание на корвете «Рында». В 1890-91 совершил плавание в Индию на собственной яхте «Тамара». В 1892 командир миноносца «Ревель». В 1893 в должности старшего лейтенанта совершил плавание в Северную Америку на фрегате «Дмитрий Донской» в составе эскадры посланной в Америко по случаю 400-летия открытия Нового Света. В 1894 произведён в капитаны 2-го ранга.

В 1894 женился на Ксении Александровне, дочери Александра III.

С марта 1895 по июль 1896 — старший офицер броненосца «Сисой Великий». С 1891 являлся инициатором и основателем издания первого в стране ежегодного справочника «Военные флоты», возглавлял его регулярный выход в свет до 1906 года. В 1895 году представил Николаю II разработанную под его руководством программу усиления Российского флота на Тихом океане, в которой предсказывал, что в 1903—1904 начнётся война с Японией, после завершения японской судостроительной программы. Программа и связанные с нею вопросы были подвергнуты обсуждению но не приняты, что привело к его отставке.

В 1898 вернулся на действительную службу на флот. С 31 января 1899 — старший офицер броненосца береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин». В 1901—1902 командовал черноморским эскадренным броненосцем «Ростислав». 1 января 1903 произведён в контр-адмиралы, назначен младшим флагманом флота Черноморского моря с зачислением в свиту его Величества.

Во время русско-японской войны 1904—1905 гг. руководил подготовкой и действиями вспомогательных крейсеров из пароходов Добровольного флота на вражеских коммуникациях, затем возглавил «Особый комитет по усилению военного флота на добровольные пожертвования». В 1905 г. принял командование отрядом новых минных крейсеров (эсминцев) Балтийского флота, построенных на собранные этим комитетом средства.

Высказывался против посылки 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток, считая её недостаточно сильной. Принял непосредственное участие в разработке программ воссоздания флота, стремился привлечь к решению этой задачи внимание органов государственного управления и общественности, выступал активным сторонником постройки качественно новых линейных кораблей. В 1909 году Александру Михайловичу было присвоено звание вице-адмирала.

Один из первых руководителей русской авиации, был инициатором создания офицерской авиационной школы под Севастополем в 1910, шеф Императорского ВВФ. Участвовал в Первой мировой войне.

После Февральской революции из армии были удалены все Романовы, и Александр Михайлович 22 марта 1917 был уволен от службы по прошению с мундиром.

Великий князь Александр Михайлович Романов с супругой - Великой княжной Ксенией АлександровнойНекоторое время жил в Крыму в Ливадии, а в 1920 г. смог покинуть Россию на английском военном корабле вместе с женой и детьми, а также вдовствующей императрицей Марией Федоровной (тещей), которая гостила у дочери и, таким образом, по случайности не попала в группы Романовых, подлежащих ликвидации.

В эмиграции был почетным председателем Союза русских военных летчиков, Парижской кают-компании, Объединения чинов гвардейского экипажа, покровителем Национальной организации русских разведчиков.

В эмиграции выпустил чрезвычайно интересную «Книгу воспоминаний», являющуюся ценным источником и благодаря своей искренности и интеллекту автора вызывающую симпатию.

Семья
В 1894 г. в Петергофе женился на своей двоюродной племяннице Ксении Александровне, старшей дочери Александра III, родной сестре Николая II. Ксения Александровна умерла в Англии, в Wilderness House, Hampton Court, Middlesex, 20 апреля 1960 г.

1903, Великая княгиня Ксения Александровна Романова в костюме боярыни 17 века. Дочь императора Александра III. Родная сестра последнего императора Николая II

1903, Великая княгиня Ксения Александровна Романова в костюме боярыни 17 века. Дочь императора Александра III. Родная сестра последнего императора Николая II

Их дети: Ирина (1895—1970), с 1914 г. жена Феликса Феликсовича Юсупова, мл. (1887—1967) Андрей (1897—1981) Фёдор (1898—1968) Никита (1900—1974) Дмитрий (1901—1980) Ростислав (1902—1977) Василий (1907—1989) Большинство ныне живущих Романовых являются потомками Александра Михайловича.

Членство в организациях
Почётный председатель Русского Императорского Общества Судоходства, председатель промыслового отдела Александр Михайлович был «мистическим масоном» и спиритиком, называл себя розенкрейцером и филалетом. Состоял в масонской «Великокняжеской Ложе» (Санкт-Петербург, после 1907 до 1917), основатель «Адмиралтейской Ложи» (Санкт-Петербург, 1910-е), работавшей по ритуалу филалетов. Согласно энциклопедическому словарю Серкова, Александр Михайлович был мастером ложи «Карма», работавшей в 1910—1919 годах по шведскому (розенкрейцерскому) уставу.


книга воспоминаний Великого князя Александра Михайловича Романова Книга воспоминаний

ПРИЛОЖЕНИЕ К «ИЛЛЮСТРИРОВАННОЙ РОССИИ»

на 1933 год

ГЛАВА XV.
… 4.
Как-то утром, просматривая газеты, я увидел заголовки, сообщавшие об удаче полета Блерио над Ла-Маншем. Эта новость пробудила к жизни прежнего Великого Князя Александра Михайловича. Будучи поклонником аппаратов тяжелее воздуха еще с того времени, когда Сантос-Дюмон летал вокруг Эйфелевой башни, я понял, что достижение Блерио давало нам не только новый способ передвижения, но и новое оружие в случае войны.
Я решил немедленно приняться за это дело и попытаться применить аэропланы в русской военной авиации. У меня еще оставались два миллиона рублей, которые были в свое время собраны по всенародной подписке на постройку минных крейсеров после гибели нашего флота в русско-японскую войну.
Я запросил редакции крупнейших русских газет, не будут ли жертвователи иметь что-либо против того, чтобы остающиеся деньги были бы израсходованы не на постройку минных крейсеров, а на покупку аэропланов? Чрез неделю я начал получать тысячи ответов, содержавших единодушное одобрение моему плану. Государь также одобрил его. Я поехал в Париж и заключил торговое соглашение с Блерио и Вуазеном.
Они обязались дать нам аэропланы и инструкторов, я же должен был организовать аэродром, подыскать кадры учеников, оказывать им во всем содействие, а главное, конечно, снабжать их денежными средствами. После этого я решил вернуться в Poccию. Гатчина, Петергоф, Царское Село и С. Петербург снова увидят меня в роли новатора.

Военный министр генерал Сухомлинов затрясся от смеха, когда я заговорил с ним об аэропланах.
—Я вас правильно понял, Ваше Высочество,— спросил он меня между двумя приступами смеха:—вы собиpaeтесь применить эти игрушки Блерио в нашей армии? Угодно ли вам, чтобы наши офицеры бросили свои занятия и отправились летать чрез Ла-Манш, или же они должны забавляться этим здесь?
— Не беспокойтесь, ваше превосходительство. Я у вас прошу только дать мне несколько офицеров, которые поедут со мною в Париж, где их научать летать у Блерио и Вуазена. Что же касается дальнейшего, то хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Государь дал мне разрешение на командировку в Париж избранных мною офицеров. Великий Князь Николай Николаевич не видел в моей затее никакого смысла.

Первая группа офицеров выехала в Париж, а я отправился в Севастополь для того, чтобы выбрать место для будущего аэродрома. Я работал с прежним увлечением, преодолевая препятствия, которые мне ставили военные власти, не боясь насмешек и идя к намеченной цели. К концу осени 1908 г. мой первый аэродром и ангары были готовы. Весною 1909 т. мои офицеры окончили школу Блерио. Ранним летом в Петербурге была установлена первая авиационная неделя. Многочисленная публика — свидетели первых русских полетов — была в восторге и кричала ура. Сухомлинов нашел это зрелище очень занимательным, но для армии не видел от него никакой пользы.

Три месяца спустя, осенью 1909 года, я приобрел значительный участок земли к западу от Севастополя и заложил первую русскую авиационную школу, которая во время великой войны снабжала нашу армию летчиками и наблюдателями.

В декабре 1909 года, я получил известие о смерти моего отца в Каннах. Ему было 77 лет и в последние годы своей жизни он был инвалидом. Его кончина меня глубоко потрясла. Свет без него казался опустевшим. Он был одним из немногих людей, которые никогда не отступали пред выполнением своего долга и жили по заветам Императора Николая I.
Русский крейсер привез тело отца в Севастополь, а оттуда мы повезли его в Петербург, где оно должно было быть предано земле в усыпальнице Петропавловской крепости. Дорога была грустно-знакомая и произвела на меня тягостное впечатление. Три раза в моей жизни я путешествовал с останками моих близких. Шесть дорогих для меня могил смотрели на меня в усыпальнице Петропавловской крепости: Александра II, Александра III, Великого Князя Георгия Александровича, моего брата Алексея Михайловича и моих родителей.
5.
Я продолжал свою деятельность в области воздухоплавания, ездил заграницу и старался как можно меньше заниматься политикой.
Придворные круги были во власти двух противоречивых в своей сущности комплексов: зависти к успешной государственной деятельности Столыпина и ненависти к быстро растущему влиянию Распутина.
Столыпин, полный творческих сил, был гениальным человеком, задушившим анархию. Распутин являлся орудием в руках международных авантюристов. Рано или поздно Государь должен был решить, даст ли он возможность Столыпину осуществить задуманные им реформы или же позволит распутинской клике назначать министров.
Отношения мои к Государю и к Государыне были внешне вполне дружественными. Мы продолжали встречаться несколько раз в неделю и приглашали друг друга на обеды, но прежней сердечности в наших отношениях мы возродить не могли.

В остальных членах Императорской семьи чувствовалось недовольство и отсутствие дисциплины. В царствование Императора Александра III мой бедный брат Михаил Михайлович был выслан заграницу за то, что вступил в морганатический брак с дочерью герцога Нассауского. Теперь же каждый из Великих Князей считал возможным в выборе подруги жизни следовать влечениям своего сердца.
Брат Царя, Великий Князь Михаил Александрович женился на простой, дважды разведенной женщине. Дядя Царя, Великий Князь Павел требовал для своей морганатической супруги прав, которые давались только особам королевской крови. Двоюродный брат Царя, Великий Князь Кирилл женился на своей двоюродной сестре Дэкки (дочери Великой Княгини Марии Александровны и герцога Эдинбургского) — факт неслыханный в анналах Царской семьи и православной церкви.
Все эти три Великих Князя выражали явное неуважение к воле Государя и являлись весьма дурным примером для русского общества. Если Никки не мог заставить слушаться своих родственников, то еще труднее было ему добиться того же от своих министров, генералов и приближенных. Мы несомненно переживали эпоху упадка монархического начала.

Авиационная школа развивалась. Ее офицеры участвовали в маневрах 1912 г. Сознание необходимости аэропланов для военных целей, наконец, проникло в среду закоренелых бюрократов Военного Министерства. Я заслужил великодушное одобрение Государя.
— Ты был прав, — сказал Никки во время посещения Авиационной школы: — прости меня за то, что я относился к твоей идее недоверчиво. Я радуюсь, что ты победил, Сандро. Ты доволен?
Я был и доволен и недоволен. Мой триумф в авиации не смягчил горечи моих неудач во флоте. Эту рану ничто не могло залечить. Ничто не могло заставить забыть меня кошмары 1904 —1906 г. г.

6.
Между тем наши странствования бросали нас из одного конца. Европы в другой.
Традиционная весенняя встреча с королевой английской Александрой в Дании. Paнний летний сезон в Лондоне. Пребывание Ксении на водах в Киссингене или же в Виттеле. Далее сезон в Биаррице. Экскурсии детей в Швейцарию. Ранний зимний сезон в Каннах. Мы покрывали в вагоне многие тысячи километров.
Летом 1913 года наша ежегодная программа мне надоела. Ксения и дети остановились в громадном отеле в Трепоре, а я отправился в Америку. Успехи Куртиса и братьев Райт делали мою поездку необходимой, но кроме того, мне хотелось провести несколько недель в обществе моих друзей в Филадельфии и в Ньюпорте. Мое намерение вернуться чрез короткое время в Соединенные Штаты обратно исполнилось ровно двадцать лет спустя.

Тени надвигающейся войны еще не переползли чрез Атлантический океан, хотя уже и в штатах чувствовалась напряженность, и банкиры покачивали головами. Мне было трудно отвязаться от всех репортеров, которые хотели узнать мое мнение о глубоких изменениях, происшедших в Нью-Йорке с 1893 г. Я должен был высказаться о новых горизонтах, комментировать успехи движения суффражисток, и гореть энтузиазмом по поводу будущего автомобиля.
В Соединенных Штатах произошло одно коренное изменение, которое, по-видимому, не было замечено туземными наблюдателями.

Постройка Панамского канала и колоссальное развитиe штатов по берегу Тихого океана изменили характер американской предприимчивости. Американская промышленность выросла до такой степени, что требовала вывоза своих продуктов заграницу. Американские финансисты, занимавшие прежде деньги в Лондоне, Париже и в Амстердаме, оказались сами в положении кредиторов.
Сельскохозяйственная республика Джефферсона уступила место царству Рокфеллеров, хотя американцы среднего уровня еще не понимали нового порядка вещей, и большинство американского народа продолжало жить идеалами XIX века.
Сколько раз, во время моего второго приезда в Америку, посещая громадные фабрики или же прислушиваясь к объяснениям относительно новой части какой-нибудь сложной машины, я возвращался мыслью к зловещему докладу, представленному незадолго до этого моим братом Сергеем в Петербурге, который имел возможность лично познакомиться в Вене с лихорадочной работой, происходившей на заводах военного снабжения центральных держав.
Разница между Европой и Америкой была слишком разительна.
Поздней осенью в 1913 г. я был опять в С. Петербурге и предсказывал надвигающуюся мировую войну.
— Вы можете точно предсказать, когда война начнется? — спрашивали меня умные, но иронически настроенные люди.
— Да, могу, не позже 1915 года.
— Ужасно…

Наступила зима 1913 —14 г. г. — мой последний «Cветский сезон» в С. Петербурге. Главной темой разговоров являлось трехсотлетие Дома Романовых, празднование которого началось прошлой весной. Казалось, все было в порядке. Правительство уверяло, что все шло так, как еще никогда не шло со времен Александра III.
В феврале дочь моя Ирина вступила, в брак с князем Ф. Ф. Юсуповым. Новобрачные отправились в свадебное путешествие в Италию и в Египет, условившись встретиться с нами в июне.

… ГЛАВА XVI.

… Ни один из сотни миллионов европейцев того времени не желал войны. Коллективно — все они были способны линчевать того, кто осмелился бы в эти ответственные дня проповедовать умеренность.
За попытку напомнить об ужасах грядущей войны, они убили Жореса в Париже и бросили в тюрьму Либкнехта в Берлине.
Немцы французы, англичане и австрийцы, русские и бельгийцы все подпадали под власть психоза разрушения, предтечами которого были убийства, самоубийства и оргии предшествовавшего года. В августе же 1914 года это массовое помешательство достигло кульминационной точки.
Лэди Асквит, жена премьер-министра Великобритании, вспоминает «блестящие глаза» и «веселую улыбку» Винстона Черчилля, когда он вошел в этот роковой вечер в ном. 10 на Доунинг стрит.
— Что же, Винстон, — спросила Асквит: — это мир?
— Нет, война, — ответил Черчилль. В тот же час германские офицеры поздравляли друг друга на Унтер ден Линден в Берлине с «славной возможностью выполнить, наконец, план Шлиффена», и тот же Извольский, предсказывавший всего три дня тому назад, что чрез две, недели все будет в порядке, теперь говорил, с видом триумфатора, покидая министерство иностранных дел в Париже: «Это — моя война».

Вильгельм произносил речи из балкона берлинского замка. Николай II, приблизительно в тех же выражениях, обращался к коленопреклоненной толпе у Зимнего Дворца. Оба они возносили к престолу Всевышнего мольбы о карах на головы зачинщиков войны.
Все были правы. Никто не хотел признать себя виновным. Нельзя было найти ни одного нормального человека в странах, расположенных между Бискайским заливом и Великим океаном.
Когда я возвращался в Poccию, мне довелось быть свидетелем самоубийства целого материка.

Источник: Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. http://www.hrono.ru/libris/lib_a/al_mih00.html

От автора
Моя книга воспоминаний впервые увидела свет на английском языке в Нью-Йоркском издании Феррер и Рейнхерт.
Теперь я с удовольствием иду навстречу желанию издательства «Иллюстрированной России» познакомить с моим трудом русского читателя, предоставив право издания книги на русском языке в виде приложения к журналу в 1933 году.
Я написал эту книгу, не преследуя никаких политических целей и никаких общественных задач.
Просто в соответствии с пережитым я захотел рассказать, что память сохранила, а главное отметить этапы того пути, который привел меня к мысли, что единственное ценное в нашей жизни это работа духа и освобождение живительных сил нашей души от всех пут материальной цивилизации и ложных идеалов.
Я верю, что после тяжелых испытаний в России зародится Царство Духа, Царство освобождения души человека.
Не может быть Голгофы без Воскресения. А более тяжкой Голгофы, чем Голгофа Великомученицы России, мир не видел.
Будем верить в Царство Духа.
Вот что я хотел сказать моим русским читателем.

Великий Князь АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ

Париж
Июнь 1932 г.