Антон Макаренко и его воспитанникиГлавная проблема постсоветских стран — «смена элит». На самом деле, конечно, никто из старшего поколения, в руках которого находится власть, не ожидает и, уж точно, не будет встречать с восторгом возвышение «иванов не помнящих родства».
Между тем, исторические примеры, когда безродные сироты становились императорами могучих государств, не редкость.
Конвейер по производству Героев Советского Союза, созданный железным Феликсом Дзержинским, имел в себе не только растрельное звено, но и воспитательное.
Перед создателями советской цивилизации стояла задача: вначале убить родителей, а потом воспитывать их детей «по новому». Сейчас ситуация проще: в России 700-800 тысяч детей без родителей, на Украине — 100 тысяч. Родителей можно не убивать, но есть ли смысл воспитывать детей-сирот? И как, для чего?

Макаренко, какого мы никогда не знали
«Плохо не то, что кто-то кричит и плюётся, а плохо, что я не могу защитить никаких позиций: у беспартийного человека позиций быть не может. Кроме того, где моя партия. Кругом такая шпана, что не стоит с нею и связываться.»

Из письма А.С.Макаренко к Г.С.Салько,

27-28 апреля 1928 г.

1. Устарел ли Макаренко или что такое “новое”, а что “старое”?

Некоторые даже “доказывают”, что устарел и удивляются в том смысле, что какие вообще могут быть разговоры. Вот послушайте: “Статью “Великий педагог ГУЛАГа” прочёл с удовольствием — и профессиональным (как преподаватель), и чисто человеческим. Хотелось бы дополнить её несколькими соображениями.

Помню, как в своё время меня неприятно поразила и больно задела аналогия, которую “гуманист” Макаренко привёл в своей лекции “Методы воспитания”: «Ведь учат врача производить трепанацию черепа. В наших условиях, может быть, будут учить педагога, как такую “трепанацию” производить». Обратите внимание на кавычки, в которые Макаренко берёт слово — дальше будет видно, почему он это делает.

Процитировав Макаренко слово в слово, без отсебятины и подлога, доктор философских (!) наук Анатолий Горелов приходит к выводу: «Вот так — не больше и не меньше. Трепанация (кавычки пропали — дальше увидите, по какой причине. — В.К.) сознания людей стала основной задачей сталинской педагогики”, создателем которой Анатолий Горелов — вслед за Ю. Азаровым — считает Макаренко и предъявляет ему обвинительное заключение: кроме трепанации (без кавычек!) вешает на него “воспитание без свободы”, “подавление личности во имя интересов коллектива”, “разделение людей на “наших и ненаших”, “создание образа врага”, взращивание с помощью этого образа и “с помощью внушения” “стаи, которая будет действовать, как один, по приказу вожака”. И приговор: “Конечно, сам Антон Семёнович Макаренко, безусловно личность. Но если отказываться от сталинизма, надо отказаться и от его фетиша — макаренковской “педагогики”. По моему мнению (Анатолия Горелова — В.К.),- она не может не рухнуть вместе со сталинской системой”.

А теперь тщательно вымоем руки и натянем медицинские перчатки, чтобы трепанировать череп автора приговора и поискать в его мозге повреждённый участок,- а вдруг поможет нейрохирургия? Вскрываем 5-й том сочинений Макаренко (1958-го года издания!). Внимательно обследуем контекст, который “со всех сторон окружает слово “трепанация” без кавычек и в кавычках.

Из контекста следует, что в коммуне имени Феликса Эдмундовича Дзержинского воспитывался беспризорный мальчик по фамилии Терентюк. На сцене коммунарского театра он проявил незаурядный актёрский талант. Как пишет Антон Семёнович, “талант очень редкой наполненности комика, чрезвычайно тонкого, остроумного, обладающего прекрасными голосовыми связками, богатейшей мимикой, умного такого комика”.

И сам Антон Семёнович, и вся коммуна не сомневались, что Терентюк выберет профессию актёра. Но случилось непредвиденное. В те годы самой модной, престижной, как теперь говорят, была профессия инженера, а Терентюк, на беду, был круглым отличником и, несмотря на советы и уговоры, поступил в технологический институт, понадеявшись, вероятно, на то, что круглому отличнику любое образовательное море не выше, чем по колено.

Удручённый таким решением одного из лучших и умных воспитанников, Антон Семёнович пишет: “И вот он ушёл в технологический институт при моём глубочайшем убеждении, что мы теряем прекрасного актёра. Я сдался, я не имею права, в конце концов, совершать такую ломку…”.

Прошло полгода. Прогноз Антона Семёновича, что если Терентюк и станет инженером, то очень посредственным, подтверждался у всех на глазах. Парня надо было срочно спасать от катастрофы на всю жизнь. И вот тут Антон Семёнович не выдерживает: “Я подумал-подумал и решился — вызвал его на собрание коммунаров, говорю, что вношу жалобу на Терентюка: он не подчинился дисциплине и ушёл в технологический вуз. На общем собрании говорят: “Как тебе не стыдно, тебе говорят, а ты не подчиняешься”. Постановили: «Отчислить его из технологического института и определить в театральный техникум (коллектив “подавил” личность. — В.К.)». Он ходил очень грустный, но не подчиниться коллективу он не мог,- он получал стипендию (100 рублей от коммуны — добавка к государственной стипендии. — В.К.), общежитие в коллективе. И сейчас он прекрасный актёр, уже играет в одном из лучших дальневосточных театров, в два года он проделал путь, который люди делают в 10 лет. И сейчас он мне очень благодарен”.

Дальше прошу следить за каждым словом, за каждой запятой и за каждой кавычкой. Минули годы. Терентюк с успехом играет в театре. Но Антона Семёновича по-прежнему терзают сомнения. Он снова и снова возвращается к этому случаю и честно признаётся, что обосновать своё решение, как педагогический закон, ему не удалось и что он не знает, может ли такой закон быть или не может: “Но всё-таки, если бы ТЕПЕРЬ передо мной стояла такая задача, я бы БОЯЛСЯ её решить,- кто его знает, какое я имею ПРАВО произвести НАСИЛИЕ? Вот право производить такую ЛОМКУ — вопрос для меня НЕ РЕШЁННЫЙ. Но я глубоко убеждён, что перед КАЖДЫМ ПЕДАГОГОМ (а не перед “научным психологом” или перед его однояйцевым близнецом “научным философом”. — В.К.) такой вопрос будет вставать — имеет ли право ПЕДАГОГ вмешиваться в движение ХАРАКТЕРА и направлять туда, куда надо, или он должен пассивно следовать за ЭТИМ характером? Я считаю, что вопрос должен быть решён так: имеет право. Но как это сделать? В каждом ОТДЕЛЬНОМ случае это надо решать ИНДИВИДУАЛЬНО, потому что одно дело — иметь право, а другое дело — уметь это сделать. Это две РАЗЛИЧНЫЕ проблемы. И очень возможно, что В ДАЛЬНЕЙШЕМ (!) подготовка наших кадров будет заключаться в том, чтобы учить людей производить такую ломку. Ведь учат врача (вот оно!- В.К.), как производить трепанацию черепа (в то время такая операция была столь же ответственной, как сегодня — шунтирование или трансплантация. — В.К.). В наших условиях, МОЖЕТ БЫТЬ, будут учить педагога такую “ТРЕПАНАЦИЮ” (понятно, почему появились КАВЫЧКИ? — В.К.) производить,- может быть, более ТАКТИЧНО, более УСПЕШНО, чем я это сделал (кишка тонка: учить «трепанации», т.е. выявлять, раскрывать, взращивать и реализовывать врождённые способности, если единственный свет в окошке — “государственный образовательный стандарт”! — В.К.), но как, СЛЕДУЯ ЗА КАЧЕСТВАМИ ЛИЧНОСТИ, ЗА ЕЁ НАКЛОННОСТЯМИ И СПОСОБНОСТЯМИ, направить ЭТУ личность в наиболее нужную для НЕЁ (!) сторону”.

Что в такой “трепанации” можно усмотреть крамольного, не скажет ни один человек, который способен мыслить и рассуждать “в пределах нормы”. Поэтому “трепанация”, которую я на ваших глазах устроил доктору философии, была оправданной и будем надеяться, что она поможет ему избавиться от комплекса фальсификации и очернительства. У меня даже есть гарантия, что так оно и будет. Гарантия такая. Сорок с лишним лет назад, а если точно, то 24 ноября 1950 г. “Литературная газета” опубликовала мою статью “Ещё о Ломоносовых, таланте и призвании”, в которой я упомянул и о случае с Терентюком. На статью пришло много откликов. Один из них, написанный актёром А.Евтушенко, газета передала журналу “Народное образование”, где он и был напечатан. А.Евтушенко писал, что, принимая столь ответственное решение, общее собрание и Антон Семёнович не ошиблись. Дмитрий Филиппович Терентюк стал на самом деле замечательным актёром. Только за три года он сыграл на сцене театра в городе Энгельсе около дюжины сложных ролей. Тут и Оргон в “Тартюфе”, и Никита “Во власти тьмы”, и “Павел Петрович в “Сонете Петрарки”.

Товарищи по работе восхищались Терентюком и вслух и втайне, но он никогда не был доволен собой. “Такой ясный в создаваемых им образах, он казался нам до крайности непонятным в повседневной жизни. Если смотрит — так непременно с грустью, если молчит — так непременно долго. Молчит, когда спор, как пожар, перебрасывается от соседа к соседу, охватывая всех, кто способен воспламеняться и гореть. Глядишь на него и думаешь: равнодушен.

Неправда! И ещё тысячу раз неправда! Я видел, как однажды он не оставил камня на камне от доводов секретаря горкома А., повелевшего выбросить из спектакля “Сонет Петрарки” сцену, в которой показывались плохой партийный работник и разложившийся молодой скрипач”.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12