Более двадцати лет я уже занимаюсь реконструкцией географии Великой Скифии, описанной в 5 веке до новой эры Геродотом.

скифские лучникиК сожалению, значительное время было потрачено на чтение «осетинологии», возникшей по приказу Сталина. Со времен депортации в 1944 году крымских татар и многих кавказских тюркских народов, чье происхождение от скифов вполне вероятно, сотни историков написали тысячи работ, уводящих и массовое сознание и профессиональных работников музеев, туризма не просто в сторону, а в настоящий тупик.
При этом уж совсем на задворках науки отодвинуты факты о прямом происхождении от скифов донских казаков, также как и широкое распространение ираноязычных народов от Кубани до Смоленска (Северская земля) на землях современной России и Украины еще во времена войн между князьями Киева и Хазарским каганатом.

Современным исследователям приходится заново открывать для себя то, что для историков 19 века было совершенно ясным. К чести современной археологии, описание артефактов уже не так жестко втискивается в «партийные установки», как это было в 1950-1970-х годах.
В качестве примера таких работ приведем две статьи из сборника о Скифии и Боспоре. Очень интересен, а точнее новый для меня факт. У «одних скифов» звериный стиль основан на хищных кошачьих, это барсы, пантеры, львы – известные иранские (арийские) символы. А у «других скифов» главным является изображение волка. Добавлю еще что скифы с «пантерным» стилем бальзамировали своих любимых боевых собак, в курганах вождей обычно кроме захоронения боевого коня с почетом хоронили и собак. Но народы с культом волка (тюрки, германцы, балты и другие) никогда не почитают собак.

Н. А. Боковенко. К вопросу о восточных импульсах в раннескифской культуре Северного Причерноморья

А. Ю. Алексеев. Великая Скифия или две Скифии?

Но вначале несколько предварительных мыслей:
Возвращаясь к моим ландшафтным, экономико-географическим и этнографическим реконструкциям образа жизни разноплеменного населения Великой Скифии времен Геродота напомню коротко мои выводы конца 1980-х, дополненные, конечно, и теперешними моими исследованиями:
— ираноязычные царские скифы составляли небольшую по численности военную аристократию, возможно, «призывного» характера – то есть набирались из нескольких племен лесостепной и степной зоны. В дальнейшем, по тому же призыву формировалась сарматская конница, профессиональными кавалеристами вынуждены были становиться сироты (в том числе девочки). Если их отца убивали, когда они были в младенчестве в знак обязанности и права на кровную месть детям деформировали череп. Такой ребенок рос только в военных занятиях, все племя обязано было кормить его и снаряжать для войны. Юноша или девушка могли создать семью только если укрепляли на сбруе своего коня скальп врага или делали ритуальную чашу из его черепа.
С появлением у сарматов катафрактов – рыцарей в тяжелых латах, в степях и лесостепях со сложным рельефом появилась необходимость в новой тактике и новой структуре кавалерии. Сармат (слово в иранских и тюркских языках можно перевести как «обернутый», вначале это могло относиться к важной знаковой роли сарматского поясного ремня, а затем к доспехам) в бою и походе был окружен десятками бойцов легкой кавалерии – аланами. Вполне возможно, что алан означает то же что улан (оглан, ульян) – сынок, поскольку боевая единица составлялась из всадников около 40 человек, семьи которых жили в одной местности, имели один знак тамга, были родственниками. Атаман (буквально от ата- отец и –ман суффикс функции) – заменяющий отца. Обычное обращение к бойцу в казачьей среде «сынку», «сынок» не имеет презрительного отношения, а означает признание родства, уважения, взаимной ответственности не по службе или дружбе, а по древним законам родовой общины.
Материал сармато-аланских могильников показывает соотношение тяжелой кавалерии катафрактов в доспехах из конских копыт или коровьего рога и легкой кавалерии без защитного снаряжения и даже без щитов в пропорции 1 к 20 (А.К. Нефедкин. Военное дело сарматов. 2004). Естественным образом «князья и самые знатные из аланов» в доспехах, но на самых лучших конях в атаке на врага образовывали клин, прикрывая следующих за ними на выносливых, маневренных, но коротконогих лошадках аланов. Материал раскопок показывает, что обычно сарматский катафракт имел лишь несколько стрел, его главным оружием было длинное до 4.5 метров копье и большой двуручный меч. В то же время, маневренность, легкое вооружение, умение стрелять из лука на дальние дистанции и в положении отступления (это еще изобретение киммерийцев и скифов, которое в том же Диком поле воплотилось в Махновской тачанке с пулеметом) давало коннице сармато-аланов огромное преимущество перед иранскими катафрактариями, наступавшими «коробкой» и с прикрытием только пехотой и лучниками.

Часть аланов, следовавшая за катафрактом, была его оруженосцами и вела в поводу заводных (сменных) боевых лошадей. Часть лучниками, важнейшей задачей был и моментальный подъем рыцаря с земли. Я говорю здесь о рыцарях (вероятно, начальным все же является украинское слово лыцарь), поскольку в западно-европейском рыцарстве угадывается развитие все тех же принципов. Еще более сарматское военное дело получило развитие в организации польско-литовской кавалерии: польские крылатые гусары с весом доспеха в 60 кг действовали как танки, за ними следовали легкие уланы, на скаку осыпающие врага стрелами через спины авангарда, а с флангов – панцерная кавалерия в легких кольчугах из стальных колечек. Северо-кавказское (черкасское) и татарское (тюрко-иранское) происхождение польско-литовской кавалерии надежно зафиксировано. Вот реальные наследники славы Великой Скифии с северо-иранскими, тюркскими и адыгскими корнями. Примерно те же корни имело первое профессиональное войско Московского царства – дворянская конница (посмотрите, например, работу проф. Баскакова «500 русских фамилий тюркского и булгарского происхождения»).

В значительной мере аланы из тюрков, черкесов, иранских и угро-финских племен стали основой кавалерии и служилого дворянства в Германии, Франции, Австро-Венгрии, а также образовали сословие мамлюков в Египте. Капы-кулу (придворные рабы, на самом деле служилые дворяне с огромными привилегиями) в Крымском ханстве набирались в основном как наемники из Кабарды и других земель Северного Кавказа;

— что касается осетинов. Действительно, относительно недавно, во времена Хазарского каганата (то есть не в древности, не в скифо-античный, а в средневековый период) аланы, как боевое служилое сословие создали на территории Северной Осетии государство. Бурное развитие торговли в Хазарском каганате (купцами он ведь и создавался) привело к быстрому распространению главных языков Великого Шелкового пути – бактрийского и согдийского, по существу это язык, который сейчас известен как язык бухарских евреев. Бактрия и Согдиана – это рядом с Бухарой. И во всех этих трех городах никогда не кочевали скифы в кибитках! Диалекты осетинского языка, как и язык горских евреев Кавказа относятся к средневековым восточно-иранским языкам и никоим образом не связаны с древними северо-арийскими языками лесостепи юга Русской равнины и предгорий Крыма и Кавказа;

— скифы-кочевники (так их называл Геродот) явно тюрки по своему образу жизни и стилю питания с преобладанием конины и кумыса. Причем в тех же ландшафтах и с тем же образом жизни вплоть до 18-19 веков жили ногайские племена. Первая волна насильственного переселения ногаев была в конце 18 века, а затем во второй половине 19 ногаи южнорусских степей депортированы почти полностью, а культура уничтожена без возврата. Тем не менее, именно ногаи проявили себя как достойные потомки скифов в таком сложном деле как организация высокотоварного производства пшеницы на просторах Таврии (север Крыма и юг нынешних Запорожской, Херсонской, Николаевской областей). Само русское слово кулак, вероятно, имеет ногайское происхождение (от тюркского и русского куль – мешок, от оптовой продажи зерна мешками). Насколько диким народом были ногаи? Многие степные обычаи ногаев поражали даже турка Эвлия Челеби (1667). Тем не менее славный эмир Ногай правил во времена Золотой орды самыми лучшими землями нынешней Украины. Правил с 1266 по 1400 годы. 34 года это наверное до сих пор абсолютный рекорд для Европы в целом?
При этом он не был монголом, и уж тем более Чингизидом, а лишь был женат на дочери хана Батыя. Другой его женой стала византийская принцесса из рода Палеолог. Так что эмир Ногай чеканил монету с двухглавым орлом на много столетий раньше, чем он стал гербом Московского царства.
С потомками скифов, потомками варваров считались и монголы, и византийские императоры.

Еще один не менее славный потомок скифов – эмир Едигей управлял фактически всей территорией Золотой орды 15 самых беспокойных лет с 1396 по 1411 годы. При этом отбив ее земли от знаменитого Тамерлана, а также хана Тохтамыша в союзе с литовскими и русскими войсками. Тохтамыш был Чингизидом, а Едигей … Мы даже не знаем его имени, ни личного, ни родового. Он вошел в историю просто как адыг (черкес) прославив не себя и не свой род, а свой народ в целом.

Северный Кавказ не входил в состав Великой Скифии, поэтому линию «скифского наследия» у кавказских народов следует рассматривать отдельно. Если коротко, то первые союзнические отношения царских скифов с адыгами, абхазами и убыхами могли возникнуть, когда скифы (согласно описанию Геродота) двинулись в поход на Азию «имея горы Кавказа по левую руку от себя», то есть вдоль берега Черного моря по землям сильных береговых племен. Из более поздней истории гуннов и монголов ясно, что продвижение к далекой цели, тем более с целью справедливой мести (а Египет, Месопотами и Иран не раз проявляли агрессию по отношению к Кавказу) всегда вызывало желание местных бойцов присоединиться к большой армии со славным полководцем.

Второй и очень длительный союз адыгов и других коренных народов Зихии (Прикубанья) и Приазовья со скифами возник на рубеже новой эры. Несколько сот лет Херсонес Таврический в союзе с сарматами, а Боспорское царство в союзе со скифами воевали за контроль над товарными потоками. Известно, что через Боспорское царство в Афины шло около четверти всех объемов пшеницы твердых сортов. По существу речь шла о мировой монополии, возможности диктовать цены тогдашней Ойкумены. Твердые сорта пшеницы, кроме юга Русской равнины, выращивались только в Северной Италии. Адыги изначально входили в состав Боспорского царства. Сама по себе модель межплеменного сотрудничества, возникшая в 5 веке до новой эры на обоих берегах Керченского пролива, стала прообразом Российской империи и Советского Союза. Киммерийский Боспор вовсе не был греческой колонией, боспорские цари не были греками, а поселения греков играли скорее обслуживающую, чем управляющую функцию.

Подробнее о роли северо-кавказских народов в истории Скифии и развитии скифского организационного и технологического наследия можно пообщаться на форуме хасаг (собрание у адыгов), касоги, казаки и черкасы (черкез)
Как географ уточню, что говоря о кочевниках Евразии обычно упускают важнейшую деталь: рядом с кочевниками всегда были земледельцы и ремесленники, жившие вдоль речных долин. И всегда, со времен освоения верховой езды (а это впервые в мире произошло в регионе между Днестром и Доном) были более сильные в экономическом смысле, менее зависимые от капризов степного климата скотоводческие племена лесостепи. Вероятно, изначально племена с отгонным сезонным разведением лошадей и крупного рогатого скота это арийцы. Основа их питания – пшеничный хлеб и коровье молоко, требующих производства в условиях оседлости.
Но привычный штамп об «оседании на земле» бывших кочевников всего лишь следствие того, что на исторических факультетах теперь не преподают ни географию, ни экономику. Как-то отдельно хотелось бы подчеркнуть, что лошадь нельзя кормить только травой, какой бы высокой и сытной она не казалась. Нужно хотя бы 4 кг зерна в день, а перед дальними походами только зерно и много. Боевого коня нельзя впрячь в плуг, а стрелок из лука моментально лишится своего умения, если пару дней помашет мотыгой или усядется за гончарный круг.
Оседание на земле кочевников могло быть лишь в качестве дворян, помещиков, организаторов сельскохозяйственного производства и торговли и командиров охраны. В этом смысле показателен образ жизни «поздних» скифов, они живут оседло в городах и в сельских усадьбах. Но они не пашут! Их главная задача – наполнение многотонных зерновых ям, успешная торговля, ради которой время от времени им приходится воевать и умирать на поле боя. Так что зачастую то «зависимое» земледельческое население, о котором греческие и римские авторы обычно пишут как о рабах скифов, сарматов или аланов, жило дольше, сытнее и спокойнее, чем их «хозяева».
Удивительна жизнь уж совсем «позднего скифа» гетмана Калнышевского. Обычно упускают из внимания то, что Петру Первому Калнышевский, уже пожилой тогда человек, опасен был прежде всего тем, что под его контролем и авторитетом чумацкие обозы вели огромную международную торговлю, а крестьяне и хуторяне производили в товарных объемах пшеницу, мясо, мед; ремесленники в местечках и городах производили предметы роскоши, расходящиеся по всей Европе. Школьные учебники набиты какими-то «сакральными» идеями об исторических миссиях собирательства земель, справедливых войнах, прогрессе через развитие государственной машины и хищнической природе кочевничества. А что же истина, которая всегда конкретна? Например, Достоевский Федор Михайлович. Совесть русской нации. Его предки были русскими чиновниками, происходили из польской шляхты, которая в свою очередь из «татар» герба Киркор. И что же это за герб? Две тарак-тамги, которые в свою очередь происходят от трезуба царей Боспора Киммерийского. Известно, что пещерная крепость Чуфут-кале ранее называлась Кырк-Ор и была главным военным центром православных аланов. То есть это именно Федор Михайлович Достоевский по природе хищник и работорговец?
«Кормление» — то есть воинская служба в обмен на охрану земель и поселений земледельцев, это совсем не та модель самодурства помещиков и бесправного положения крепостных крестьян, которая развивалась в Речи Посполитой, а затем доведена была до полного рабства в славянских и фино-угорских землях Российской империи. Важнейшей стороной кормления было то, что кавалеристы доверяли свои семьи иноплеменным оседлым соседям. С усилением власти монархов жизнь семьи всадника становилась целиком в зависимости от его верности. Из польских хроник известно, что черкесы и татары в коронном войске составляли самую надежную часть и никогда не убегали с поля боя. Даже отступая, как и их давние скифские предки, они наносили врагу огромный урон, на полном скаку пуская стрелы за спину.

Теперь статьи историков {с выделением наших комментариев в фигурных скобках}.

Н. А. Боковенко.
К вопросу о восточных импульсах в раннескифской культуре Северного Причерноморья
Двоякое толкование Геродотом происхождения скифов неоднократно обсуждалось многими поколениями исследователей в зависимости от состояния археологических источников по этой проблематике. В настоящее время существуют три гипотезы их происхождения: автохтонное, переднеазиатское и центральноазиатское. Такое разногласие связано, видимо, прежде всего с различными представлениями о культуре скифов и неоднозначным пониманием термина как этнонима.
Наиболее перспективным в устранении несоответствия между этническим пониманием культур Северного Причерноморья VII—VI вв. до н. э. как раннескифских и их многоликостью материального выражения является на первом этапе отказ от интерпретации их как киммерийских, скифских и т. д., то есть следует понимать под «скифскими» хронологическое деление материала. [79]
Существующая для Северного Причерноморья периодизация культур, на наш взгляд, не соответствует требованиям диалектического членения материала. Общеизвестно, что при выделении этапов археологический материал группируется таким образом, чтобы по всем составляющим признакам он был значительно сильнее связан внутри этапа, чем с памятниками других этапов (эпох). Срубная культура эпохи поздней бронзы Северного Причерноморья подразделяется на три хронологических этапа: белозерский, черногоровский и новочеркасский. Однако материалы черногоровского и новочеркасского этапов значительно сильнее связаны со скифской эпохой, чем с эпохой бронзы (всаднический характер культуры, погребальный обряд, керамический комплекс). Поэтому скифский (всадническо-кочевнический) облик позволяет относить памятники этих этапов к раннескифскому времени (VIII—VII вв. до н. э.).

Анализ северопричерноморских и азиатских материалов позволяет наметить следующие этапы проникновения восточных элементов:
I этап — ок. X—IX вв. до н. э. — проникновение сибирских материалов (Субботово, клад 1955 г., р-н Киева, Залевкинский клад). Импульс одноактный, скорее всего связан с проникновением населения.
II этап — VIII в. до к. э. — сибирско-казахстанский — клады и впускные захоронения Новочеркасской группы памятников (Новочеркасский клад, Бесштау и др.).
III этап — нач. VII в. до н. э. — сибирско-казахстанский импульс (памятники Посулья, Тясмина, р. Рось — Лесостепи, Северного Кавказа, Дона), характеризующий проникновение конных воинов с соответствующей культурой и погребальным обрядом.
Необходимо отметить, что во всех случаях фиксируется приход населения, на первом этапе, видимо, не очень значительного, растворившегося в местной среде, на остальных — более крупных групп, оставивших заметный след в местной культуре. Миграции были скорее всего поэтапные, с утратой исконных и приобретением новых элементов культуры. Для I этапа пока фиксируется северный путь проникновения — вдоль лесостепи Западной Сибири, Южного Приуралья, Поволжья, лесостепи Северного Причерноморья. В VIII—VII вв. до н. э. наряду с северным путем фиксируется и южный — Южный Казахстан, Средняя Азия, Иран, через Закавказье на Северный Кавказ и Подонье. [80]

  • {комментарии тут совсем краткие:
    — спорить по поводу полиэтничного характера Великой Скифии и совершенно разных стилей жизни ее разных племен не представляется нужным. Геродот уже все написал! Обвинять в ошибках автора, который не может ответить – это просто дурной тон;
    — собственно, по выводам Н.А. Боковенко. Тут скорее не комментарии, а некий пересказ, как именно это я понимаю на крымском материале, который я видел своими глазами — «I этап — ок. X—IX вв. до н. э. …», да, Евразийская Степь это большой транспортный коридор, при этом его сибирская часть богаче ресурсами, но и полна хозяйственными рисками. Время от времени степные кочевники спасаются от голода на западе, где климат мягче. Правда, им приходится, в буквальном смысле быть «беженцами», в современном крымско-татарском языке «качубе» означает кочевник, кощей, худышка. В таких ситуациях кочевники отдают за право переждать зиму или поселиться на каких угодно неудобьях, чтобы сохранить хоть какой-то скот. При этом отдают драгоценности (это по поводу клада сибирских артефактов) и даже отдают детей в рабство, что дает возможность хотя бы спасти их от голода;
    — «II этап — VIII в. до к. э. — сибирско-казахстанский — клады и впускные захоронения Новочеркасской группы памятников (Новочеркасский клад, Бесштау и др.).
    III этап — нач. VII в. до н. э. — сибирско-казахстанский импульс (памятники Посулья, Тясмина, р. Рось — Лесостепи, Северного Кавказа, Дона), характеризующий проникновение конных воинов с соответствующей культурой и погребальным обрядом.» — выделим в этой цитате «Лесостепи, Северного Кавказа, Дона». Тут, действительно, нужно говорить не о кочевнической культуре, а о культуре всадников. Культуре конных воинов, которые сосредоточили в своих руках контроль над большими территориями, судьбами многих людей из разных коренных народов и контроль над товарными потоками.}

А. Ю. Алексеев.
Великая Скифия или две Скифии?
Вопрос об единстве Скифии обычно рассматривается лишь в географическом аспекте, прежде всего как соотношение памятников Степи и Лесостепи. Развитие же скифской причерноморской культуры во времени традиционно, еще с работ М. И. Ростовцева, представляется процессом, протекавшим [85] непрерывно с VII по IV вв. до н. э., хотя и не вполне плавном, но не сопровождавшимся значительными экономическими и социальными изменениями. Что касается тех отличий, которые исследователями отмечаются, то они объясняются чаще всего усилением контактов с соседями-греками и общими изменениями культуры кочевников Евразии. Сама же основа скифской европейской общности признается неизменной.
Тем не менее, представляется, что весь набор признаков, которыми можно описать причерноморскую культуру кочевников с VII по IV вв., распадается на две почти дискретные группы (в общем хорошо известные скифологам), отличающиеся своими хронологическими рамками: VII—VI и V— IV вв. до н. э. Ранние памятники, памятники архаической Скифии (погребальные сооружения преимущественно с деревянными конструкциями, неглубокими подбойными могилами, западная ориентировка в степи, стремячковидные удила, трехдырчатые петельчатые псалии, двух-трехлопастные наконечники стрел, в зверином стиле преобладают мотивы оленя, кошачьего хищника, головы хищной птицы и др.) малочисленны в степи, но широко распространены в лесостепи (Приднепровье, Сев. Кавказ). С V в. до н. э. вторая группа памятников — классическая Скифия (могилы с подбоем и катакомбы, западная, восточная и южная ориентировка, петельчатые удила, двудырчатые псалии, бронзовые детали конских масок, трехгранные базисные и другие разновидности наконечников стрел; в прикладном искусстве — мотив лося, оленя, волчьего хищника, хищной птицы и др.) занимает степную зону Причерноморья, что не может не быть отражением иной экономической основы и политического положения этого общества. Причем эти изменения, что особенно важно, происходят в весьма короткие сроки — в течение нескольких десятилетий с кон. VI по нач. V вв. Таким образом, можно предполагать существование в рамках четырех столетий двух археологических культур скифов Причерноморья.
Представление о Великой Скифии, идущее от античной традиции, оказывается в некоторых аспектах неточным. Так, например, скифский поход Дария I в кон. VI в., исходя из новейшего анализа (Куклина, 1985; Полин, 1987; Гардинер-Гарден, 1987), оказывается не связанным со степным Причерноморьем. Династийная история скифских царей, известная из Геродота, как бы разрывается на рубеже VI—[86]V вв. (династии Спаргапифа и Ариапифа), что хорошо согласуется с археологическими данными о прерывности развития скифской культуры.
В то же время некоторые характерные категории изделий европейских скифов могут свидетельствовать (несмотря на существенные отличия в ранних и поздних памятниках) об определенной преемственности культур двух Скифии; в этой связи оппоненты высказанной точки зрения называют навершия, котлы. Частичное формальное сходство можно объяснить (с отличиями дело обстоит проще) лишь тем, что, вероятно, полной смены населения не произошло (и культура архаической Скифии оказалась неким субстратом, приобретшим новое качество), а соседи скифов сохранили из-за тесных производственных контактов с ними ранние традиции.
Становление классической Скифии (V—IV вв.) может быть связано с определенным импульсом из восточной зоны евразийских степей (Алексеев, 1987) и, может быть, Сев. Кавказа, фиксирующимся пока лучше всего на предметах торевтики. В кон. VI в. в приграничных кочевнических районах Персидской империи складывается нестабильная ситуация, связанная с военной деятельностью Кира II и Дария I. Для некоторых восточных районов в качестве последствий этих событий известны изменения облика археологических культур (Членова, 1987). События в Северном Причерноморье также могли оказаться следствием давления персидской империи на кочевнический мир.
Представление о двух, а не одной Скифии: архаической (VII—VI вв.) и классической (V—IV вв.), с различными экономическими и политическими тенденциями, могло бы оказаться принципиально важным элементом реконструкции процесса исторического развития Сев. Причерноморья в скифскую эпоху.

  • {не могу комментировать или уж тем более вступать в спор с историками по поводу датировок. В данной статье меня искренне порадовало четкое обозначение связи между ландшафтом, образом жизни и отражением этого образа жизни в духовной культуре и артефактах. Насколько я понял:
    — культ волка это степной кочевой образ жизни и тюркские племена,
    — культ пантеры и других хищных кошачьих – лесостепь, отгонное скотоводство с оседлыми поселениями и северо-иранские племена.}

Источник: СКИФИЯ И БОСПОР. Археологические материалы к конференции памяти академика М. И. Ростовцева. (Ленинград, 14-17 марта 1989 года). Новочеркасск, 1989